Примерно в году 1981 я уже не помню по какому поводу задал деду вопрос «А откуда берутся дети?», получив стандартный ответ.
— Их аист в капусте находит и приносит.
Разумеется, поверить в такой бред в пять или шесть лет я уже никак не мог и начал развивать события в своём направлении.
— Их там вороны поклюют! Представь себе поле капусты, на котором лежат маленькие, а на них садятся вороны и клюют прямо в лицо.
— Боже мой! Да ты ж придурковатый!
— Почему придурковатый? А зимой они все там сразу помёрзнут и окоченеют. А кто их там кормить будет? Они же от голода подохнут.
— Бо-о-о-о-о-оже! Придурок!
— Павлик, что у вас тут происходит? Почему крик у вас опять? — на шум прибежала бабка из кухни.
— Алексей у тебя придурковатый! Я ему говорю, что детей аист в капусте находит и приносит, а он рассказывает, как их там вороны поклюют. Боже! Он же сомасщедщий!
— Павлик, зачем ты глупости ребёнку рассказываешь?
— Я так больше не могу! Папа ребёнку бредом голову забивает и гадостям учит! — из своей комнаты вылезла на шум в коридоре уже тогда начавшая сходить с ума тётка.
— Та дура! Я ему говорю, что детей в капусте аист находит. А он говорит, что их там вороны мёртвых поклюют, когда они замёрзнут.
— Ну почему я дура? Зачем ты ребёнка учишь гадостям? Ему ещё равно знать! Он ещё не понимает! Я так больше не могу!
Когда тётка орала, она выходила на середину коридора, приседала, закидывала голову на спину и подпрыгивая и приседая тряслась, вопя в потолок и закатывая глаза. Дед начинал на неё обзываться тут же.
— Его надо в больницу сдать психиатрическую! Боже! Семья придурков! Умолкни, дура сомасщедщая! Спрячься к себе в конуру!
— Целое огромное поле капусты. — я видел несколько раз что-то подобное по телевизору. — И по нему разложены маленькие! А на них сидят вороны и клюют их, а маленькие сделать ничего не могут.
— Дурак придурковатый! Бо-о-о-о-о-о-о-оже!
— Павлик, не обзывайся при ребёнке!
— Я так больше не могу! Ну почему я сумасшедшая?!
Крик перерастал в обычный ежедневный скандал, в котором дедом то меня предлагалось отдать в интернат, психдиспансер или психбольницу, то в детский дом или к отцу. Тётка билась как припадочная.
— Разойдитесь по своим углам! — орала бабка.
Уговоры ни на кого не подействовали, поэтому в ход пошли побои. Обычно бабка била меня или вешалкой, или удлинителем, или чем попало, причём била по ляжкам так, что я дышать ещё мог, а орать уже нет и голос так срывался, что даже говорить не получалось.
— Шо ты ребёнка бьёшь?! Бей придурковатую!
— Ну почему я придурковатая?!
— Умолкни, гад такой! Ребёнок плачет!
— Папа у фашистов учился!
— Дура проклятая! Спрячься в свою конуру!
Но даже боль от побоев не могла перебить получаемого мной от созерцания и выслушивания скандала удовольствия, поэтому я при первой же возможности старался спровоцировать новый скандал и опять любоваться и слушать поток оскорблений и гадостей. Дед за всё время скандала одинаково дважды двух гадостей не повторял и слушать их было для меня одним удовольствием.
— Их аист в капусте находит и приносит.
Разумеется, поверить в такой бред в пять или шесть лет я уже никак не мог и начал развивать события в своём направлении.
— Их там вороны поклюют! Представь себе поле капусты, на котором лежат маленькие, а на них садятся вороны и клюют прямо в лицо.
— Боже мой! Да ты ж придурковатый!
— Почему придурковатый? А зимой они все там сразу помёрзнут и окоченеют. А кто их там кормить будет? Они же от голода подохнут.
— Бо-о-о-о-о-оже! Придурок!
— Павлик, что у вас тут происходит? Почему крик у вас опять? — на шум прибежала бабка из кухни.
— Алексей у тебя придурковатый! Я ему говорю, что детей аист в капусте находит и приносит, а он рассказывает, как их там вороны поклюют. Боже! Он же сомасщедщий!
— Павлик, зачем ты глупости ребёнку рассказываешь?
— Я так больше не могу! Папа ребёнку бредом голову забивает и гадостям учит! — из своей комнаты вылезла на шум в коридоре уже тогда начавшая сходить с ума тётка.
— Та дура! Я ему говорю, что детей в капусте аист находит. А он говорит, что их там вороны мёртвых поклюют, когда они замёрзнут.
— Ну почему я дура? Зачем ты ребёнка учишь гадостям? Ему ещё равно знать! Он ещё не понимает! Я так больше не могу!
Когда тётка орала, она выходила на середину коридора, приседала, закидывала голову на спину и подпрыгивая и приседая тряслась, вопя в потолок и закатывая глаза. Дед начинал на неё обзываться тут же.
— Его надо в больницу сдать психиатрическую! Боже! Семья придурков! Умолкни, дура сомасщедщая! Спрячься к себе в конуру!
— Целое огромное поле капусты. — я видел несколько раз что-то подобное по телевизору. — И по нему разложены маленькие! А на них сидят вороны и клюют их, а маленькие сделать ничего не могут.
— Дурак придурковатый! Бо-о-о-о-о-о-о-оже!
— Павлик, не обзывайся при ребёнке!
— Я так больше не могу! Ну почему я сумасшедшая?!
Крик перерастал в обычный ежедневный скандал, в котором дедом то меня предлагалось отдать в интернат, психдиспансер или психбольницу, то в детский дом или к отцу. Тётка билась как припадочная.
— Разойдитесь по своим углам! — орала бабка.
Уговоры ни на кого не подействовали, поэтому в ход пошли побои. Обычно бабка била меня или вешалкой, или удлинителем, или чем попало, причём била по ляжкам так, что я дышать ещё мог, а орать уже нет и голос так срывался, что даже говорить не получалось.
— Шо ты ребёнка бьёшь?! Бей придурковатую!
— Ну почему я придурковатая?!
— Умолкни, гад такой! Ребёнок плачет!
— Папа у фашистов учился!
— Дура проклятая! Спрячься в свою конуру!
Но даже боль от побоев не могла перебить получаемого мной от созерцания и выслушивания скандала удовольствия, поэтому я при первой же возможности старался спровоцировать новый скандал и опять любоваться и слушать поток оскорблений и гадостей. Дед за всё время скандала одинаково дважды двух гадостей не повторял и слушать их было для меня одним удовольствием.
Комментариев нет:
Отправить комментарий